
На прошлой неделе побывал на спектакле "Симфония огня" студенческого театра "Ювента" РГПУ им. А.И. Герцена. Спектакль послужил неплохим поводом для краткой поездки в Питер, тем более, что недавно я
видел московскую постановку "451 градус по Фаренгейту" и захотелось сравнить. Вот странно, хотя я просмотрел пяток видеороликов, я почему-то не осознавал, что это мюзикл.
А ведь это мюзикл!
Как это ни удивительно. По здравому размышлению с таким же успехом можно ставить мюзикл по, скажем, "Солярису" или по школьному учебнику истории. Более того! Уже во время спектакля я вдруг понял, что сама идея -- пересказать книгу песнями и танцами (а не упростив сделать это невозможно) несколько противоречит брэдберивскому ворчанию касательно упрощения и пересказов книг. Помните?
Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращенное издание. Пересказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке! Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной радиопередачи. Потом еще больше: одна колонка текста... [...] читатель прекрасно знал, что ему нужно, и, кружась в вихре веселья, он оставил себе комиксы. Однако замысел вовсе не
сверхсложен или безумен, и дело тут вот в чём. Оговорюсь, что я не театрал и не филолог, однако же специалистом выступить могу в том смысле, что с 2001-го держу
огромный сайт про Брэдбери и с читателями общаюсь в той или иной форме каждый день. Поэтому могу ответственно заявить, что "451 градус по Фаренгейту" на родине Рэя и "у нас" понимают в целом по-разному. Для американцев и (самого Брэдбери) это роман прежде всего о цензуре, противостоянии человека и общества, свободе слова, то есть
социальном. У меня дома, к примеру, валяется стопка материалов The Big Read 2004-го года, где в анализе романа вообще ни о чём, кроме как о цензуре речи не идёт. К слову, антиутопическое общество будущего по заверению автора списано с коммунистической России и Китая.
А в России роман стал библией одиночек, не смотрящих телевизор. Тех, кого воротит о масс-культуры, но и толкиено-эскапизм почему-то не прельщает. Наши клариссы маклеллан носят в карманах Брэдбери и Сэлинджера. Самиздатом их особо не напугаешь: привыкли, а вот образы изгоев -- цепляют.
Так вот спектакль как раз об этом. Постановщики и сценаристы оставили только или почти только этот слой: если в романе есть несколько линий: цензура; война; изгой (Кларисса); прозревающий-растущий (Монтэг); испуганный и сломанный (Фабер); гибель цивилизации и так далее и далее, то в спектакле нам показали историю "Два романтика против телевизора". Я чуть утрирую, но только чуть.
К примеру, в спектакле несколько раз -- как центральная! -- повторяется песня на вот этот стих Гумилёва:
Колокольные звоны
И зеленые клены,
И летучие мыши.
И Шекспир и Овидий —
Для того, кто их слышит,
Для того, кто их видит...Собственно, почему бы и нет? Несколько смущает только то, что авторы не смогли не исказить роман: скажем, два самоубийства превратились в убийства. (В книге, напоминаю, женщина, сгоревшая со своими книгами, сама бросила спичку, а Битти
вынуждает Монтэга выстрелить огнемётом в себя.) Я далёк от подобных интерпретаций, однако же можно придраться: в спектакле Монтэг совершает своеобразный "духовный путь": почитав книжек и прозрев, положительный герой берёт в руки огнемёт и с криком "Мы всегда жгли не тех!!!" делает выбор в пользу добра с кулаками. Безо всякого, заметьте, профессона Фабера, коего в спектакле вообще нет. Главный "враг", Битти из ооочень противоречивой и сложной фигуры, гораздо более сильной и важной, чем сам Монтэг, был сильно упрощён, сведён чуть ли не к декорации чёрной краски. Ну, понятно, всего не пропоёшь, я бы на обратный поезд не успел в противном случае :))
Теперь к вопросу "как" это всё сделано.
Хорошо. Местами даже очень и очень хорошо.
"Местами" -- там, где песни и танцы работали на создание образа безумного телемира (так как будущее в этом смысле уже наступило, то постановщики не стали далеко ходить за тупостью и пошлостью вытащив на сцену обычный язык и разговорчики), там где надо было показать юность и задор Клариссы, там где надо было напугать зрителя погоней.
Скажем, где писатель обходится фразой:
"На одной из трех телевизорных стен какая-то женщина одновременно пила апельсиновый сок и улыбалась ослепительной улыбкой." в театре на сцену выходит десятка полтора танцующих девушек, носящих наушники и поющих про зубную пасту "Дэнем". Такой вот "язык образов". Сделано замечательно. Впечатляет, затягивает, пугает. Даже монолог Брандмейстера -- центральное и самое сложное место в романе -- чередуется с хором и танцами. Описать сложно, но как раз в этом месте у меня возникло ощущение, что я заново переживаю книгу, а не придирчиво изучаю ещё одну постановку. То есть, режиссёр затащил меня в свою реальность, а это чуть ли не главное.
Увы, эта затея провалилась в лирических номерах. Про любовь и смысл жизни получилось очень пошло. Главным образом, наверное, из-за аранжировки песен (очень неплохих, к слову). К чёрту эти медовые синтезаторы!
До этого места я говорил прежде всего о работе, надо понимать, Виктора Николаева -- режиссёра-постановщика. На сцене же были молодые парни и девушки. В зале также редко встречались люди старше тридцати. И тому и другому нельзя не радоваться: тем более, что игра (на тем более мой неискушённый вкус) была отличной (отдельное спасибо за Милдред: сделали, правда, слишком уж стерву, но зато как!). Вообще, само мероприятие для меня было очень необычным: это большое пустое здание, не похожее на ВУЗ (хотя это ВУЗ), масса молодёжи, какой-то очень тихой и не говорящей по мобильнику во время спектакля. Актёры, тут же бегающие по этажам.... и при этом совершенно нет ощущения самодеятельности: серьёзно и профессионально. Свет, стереозвук, костюмы -- всё не хуже, чем надо. Ну разве что
пылесосы с тряпками нуу, такие агрегаты, которые изображают огнемёты, чересчур шумят.
Так, вот в этом месте я срываюсь и начинаю таки сравнивать этот театр с московско-калягинским. Уж больно сама атмосфера "Ювенты" контрастирует с "Et-ceter'ой". Всё на ум лезут зрители в бабочках и смокингах из московских глянцевых интерьеров. Куда приятнее мысленно возвращаться в Питер, где всё было очень уютно, бесплатно (!), ну и, главное, спектакль гораздо лучше. М-да.
Ну и красивых девушек тоже очень много. Питерцы взяли из романа самую соль, как они её захотели увидеть и понять, и сделали из этого изящную, энергичную вещь. Живую. Говорящую. Москвичи же сдюжили, выкатили на сцену весь роман дословно, при этом убив напрочь половину.
Делаем выводы?
Я заметил в зале профессиональные видеокамеры. Даже если выложить в Сеть, то едва ли число зрителей будет значимым, да и боюсь, что на столичный спектакль в итоге всё же больше людей пойдёт. Но это неважно: абсолютному большинству придётся смотреть Трюффо и Дарабонта (когда он снимет, если снимет). Такая уж странная штука театр.
Не разбираюсь, но вроде как этот спектакль -- не самоцель, а побочный продукт работы университета. Иначе я даже как-то не знаю, стоило ли тратить СТОЛЬКО сил на такой великолепный спектакль ради редких показов неполному залу. Или я чего-то не понимаю?
В любом случае я.... ну что я? У меня теперь есть несколько видеороликов дрянного качества из "вконтакте" и отличные, странные, тёплые воспоминания.
Низкий поклон.